Море, рождающее слезы: самое крупное крушение Байкала

О жутких последствиях байкальских штормов из века в век передаются среди жителей ужасающие предания, но то, что произошло на озере в середине октября 1901 года, стало самой трагической страницей истории мореплавания в регионе.

Основой нашего рассказа о данной трагедии станут материалы местных газет того времени – «Восточного обозрения» и «Иркутских губернских ведомостей» (стилистика сохранена).

Как все начиналось

Пароход «Яков» ведет из Верхнеангарска в Иркутск караван судов, на которых разместились в основном рабочие, завершившие омулевую путину. Но их толпу «разбавляют» женщины и дети. Увеличение количества желающих покинуть места промысла объясняется не только окончанием работ, но и непривычным для этих дней холодом, достигающим минус 17 градусов.

Караван выглядел следующим образом. «Яков» с командой и пассажирами, имевшими билеты на рейс. Далее судно «Потапов», принадлежащее пароходству наследников А.Я. Немчинова, нагруженное 549 бочонками с соленой рыбой. На этом же судне возвращались 161 человек рабочих. Было и 15 человек команды. За «Потаповым» следовало судно рыбопромышленницы А.И. Могилевой с ее рабочими и рыбой до 250 бочонков. Затем судно В.Н. Шипунова с его рабочими и грузом в 250 бочонков с рыбой. И, наконец, три бурятские лодки-мореходки.

14 октября «Яков» с буксируемыми судами, при сравнительно тихой погоде, зашел в Малое море. Но в 15 верстах (верста=1066, 8 метра) от маяка на мысе «Кобылья голова» примерно в 4 часа дня караван встретила сильнейшая буря.

Сарма налетела внезапно…

Читайте также

Ветры Байкала: слева, справа, с юга, на север, везде и всюду

Сарма – это один из самых грозных байкальских ветров, возникающий в долине Приморского хребта и в буквальном смысле врывающийся в пролив Ольхонские ворота со скоростью до 145 км/час.

Именно Сарма оказалась на пути каравана. Налетевшие ураганы накреняли суда и клали их совершенно на бока. Мишина парохода («Яков») работала на полный передний ход, нo пароход бросало и тянуло назад. Ветер крепчал все сильнее и сильнее, играя судами, как игрушками. На пароходе и судах невозможно было стоять на ногах. Капитан Казимиров дважды едва не был снесен с капитанского мостика.

По информации, буря была так сильна, что даже ледоколы («Ангара» и «Байкал») стояли у Мысовой, потому что не могли тронуться с места. Капитан «Якова» говорил, что попал в шторм внезапно, но, по другим источникам, его предупреждали еще утром, 14 октября, указывая на сильное падениe барометра как на предвестника бури; но он надеялся пройти через Малое море. Буря застигла в самом опасном и узком месте, по обеим сторонам которого поднимаются скалы.

Видя угрожающую опасность всему каравану, капитан приказал отцепить от буксира заднее судно с тремя лодками. Оно скоро скрылось из вида за снежным вихрем и брызгами воды. Ветер крепчал. Волны перебрасывались через палубу. Пароход с двумя оставшимися баржами несло назад. Стало темнеть. Борьба с расходившейся стихией была невозможна. По очереди пришлось отпустить оба судна, и Могилевой, и «Потапов». Освободившийся «Яков» начал прибиваться к правому берегу. Только на третьи сутки буря начала стихать. И 17 октября в 8 часов утра спасшийся пароход отправился на поиски барж.

Судьба брошенных судов

При приближении к улусу Улунхсон, на острове Ольхон, с парохода было уже видно, что какое-то судно погибло: разбитые бочки, части судна, щепы, лохмотья одежды носились по морю. А ближе к берегу моряки заметили в воде мёртвых людей. Когда присутствующие на «Якове» приблизились к скале, их охватил ужас – в каменную поверхность утеса, на высоту около 20 метров, оказались буквально «вбиты» несколько обледенелых человеческих тел.

Судьба отпущенных с буксирного каната судов была различна.

Судну Могилевой чудом удалось спастись. Оно было выброшено на берег, рабочие и груз оказались целы. Судно обледенело до половины мачт.

Судно Шипунова как-то сумело удержаться на якоре не более чем в 30 саженях (сажень – 2, 134 метра) от острой береговой скалы.

И именно об эту семисосенную скалу в ночь на 15 октября разбился в щепки «Потапов», отпущенный с буксира последним. За шумом бури, воем и свистом ветра и непроглядной темнотой гибель этого судна осталась неизвестной для тех, кто спасся. Все рабочие и члены экипажа погибли.

Из бурятских лодок две вынесено волнами на сушу, одна погибла.

Жертвы крушения и рассказы очевидцев

Когда 20 октября в Иркутских газетах появились известия о жуткой судьбе каравана, руководство губернии отправило к месту трагедии не только становых приставов и мирового судью, но и журналистов, дабы их сообщения развеяли гуляющие по городу слухи. Поэтому сохранилось много деталей того страшного происшествия.

Журналисты «Иркутских губернских ведомостей», в которых 31 октября 1901 года был опубликован список погибших, описывали увиденное так. «В саженях 10 от берега, на бугре, оказались сложенными в два ряда 21 труп погибших на судне “Потапов” людей, из коих 19 трупов мужского пола и 2 – женского; все трупы почти полунагие, с кусками оборванной одежды; большая часть их сильно изуродована – с разбитыми головами, изломанными руками и ногами. 20 и 21 октября розыскниками найдено в воде и извлечено из-под осколков судна и льда еще шесть трупов мужского пола. Всего на судне “Потапов” погибло 143 человека мужчин, 11 женщин и четверо детей».

Количество человеческих жертв, называемых в печати, разнится. Ведь точного числа «безбилетников», да и пассажиров на трех буксируемых судах подсчитать было невозможно. В ходе судебного следствия заговорили о цифре, приближающейся к 280.

И неудивительно: буря была настолько сильной, что метеорологическая станция, находящаяся на «Кобыльей голове», на высоте 20 сажен, оказалась во льду. Такой высоты были волны.