Первый Байкальский
В нашей рубрике ЖЗЛ Байкала рассказываем о Константине Забелине, который 100 лет назад, будучи директором Баргузинского заповедника, первым заговорил о защите «сибирского золота» — соболе. А также о том, почему, спустя почти целый век, проблема остается по-прежнему актуальной, а «правила игры» — не меняются…
В феврале 2017 года первому в России заповеднику, Баргузинскому, было присвоено имя его первого директора – Константина Алексеевича Забелина.
Удивительно, но история практически не сохранила фотографий этого необыкновенного человека. Все материалы о нем демонстрируют только одно изображение – молодое интеллигентное лицо, «чеховское» пенсне, спокойный, доброжелательный взгляд… Когда вы смотрите на портрет, никаких ассоциаций с чем-то исконно сибирским, таежным даже не возникает. Но Константин Алексеевич был одним из первых защитников природного богатства Байкала, настойчиво, целеустремленно борющимся за его сохранение.
Высадившись в июле 1914 года на берегу тогда еще абсолютно не знакомого ему озера Байкал в составе экспедиции Г.Г. Доппельмаира, Константин Алексеевич сразу активно «включился» в работу по разведке местности для будущего заповедника:
– Июль 1914 года. Знакомство с территорией долины реки Большой. Незамедлительное исследование связано с первоначальным планом, признающим Большую северной границей будущего заповедника.
– Зима 1914 – 1915 года. Разведка в долинах рек Кермы, Кудалды и Будармана с целью изучения биологии и ареала обитания соболя. Пойман живьем соболек для питомника.
– Конец зимы 1915 года. Социологическое обследование среди тунгусов (эвенков) подлеморско-шемагирского рода и крестьянского населения Балаганского уезда.
– Май 1915 года. Изыскания района рек Кудалды, Сосновки и Таркулика. Окончание осмотра серединной части заповедника.
– Итог экспедиции – коллективный труд «Соболиный промысел на северо-восточном побережье Байкала». Забелиным К.А написаны четыре раздела: описание физико-географического состояния долин рек Кудалды, Сосновки, Одороченки, Таркулика, Давше, Большой и Езовки; статистико-экономический очерк быта тунгусов; характеристика населения Баргузинского уезда в его отношении к соболиному промыслу.
До революции Константин Алексеевич являлся служащим Департамента Земледелия. В архиве сохранилось два интересных документа.
Один, за 28 февраля 1914 года, – о приеме на работу чиновником указанного учреждения, в котором Забелину предлагалось «принять присягу на верность службы и клятвенное обещание в выполнении таковой». Второй, от 22 апреля 1916 года, о назначении с 1 мая на «заведывание Баргузинским соболиным заповедником» и необходимости отправиться «к месту назначенного служения».
Его работа, в самом деле, была «служением» природе России. Ведь уже через год началась революция, Гражданская война, и власти было совсем не до заповедников. Про сотрудников, в прямом смысле слова, фактически забыли: отсутствие зарплаты, оборудования, оружия и боеприпасов, финансирования для проведения работ. Маленький поселок Сосновка оказывался, из-за погодных условий, на 5 месяцев в году полностью оторванным от цивилизации. Рассказывают, что даже роды первенца Забелину пришлось принимать без медицинской помощи, самому. Но он умудрился сформировать коллектив людей, преданных идее развития заповедного дела в стране, понимающих необходимость спасения соболя, возвращения ему статуса промыслового охотничьего вида.
Одним из главных врагов для пушистых обитателей заповедника были не звери, а люди с ружьями – браконьеры.
Мы хотим предложить вашему вниманию несколько отрывков из статьи «Пора озаботиться надлежащей постановкой охраны наших баргузинских соболей». Она была написана Константином Алексеевичем еще в 1929 году. Печально, но и сегодня, спустя почти 100 лет, многие его мысли по-прежнему актуальны.
Есть золото другого сорта, более ценное. Встречается оно только на северо-восточном побережье Байкала. Это золото при известных условиях неистощимо: там, где вы нынче взяли самородок, на будущий год можно взять такой же, а при удаче два, а то и три. Это золото – темный баргузинский соболь. Равного ему нет во всем мире. Но соболя у нас мало, и запасы его быстро сокращаются. Особенно быстро идут на убыль высокие сорта.
И вопросом разведения соболей начинают как будто интересоваться: появляются статьи, пишутся доклады. Улита едет… Хорошо, если она вовремя будет. А может случиться так, что пока она едет, соболь… совсем исчезнет, и разводить станет нечего. Искоренят его славное племя удалые местные охотники!
Как, спросите вы, – неужели такой драгоценный зверек не охраняется, не нормируется его добыча?.. Охраняется… В районе его обитания существует даже заповедник довольно почтенных размеров, в пределах которого совершенно воспрещается всякая охота. При заповеднике имеется особый охотничий участок, на котором охота разрешается, но с ограничением числа охотников, сроков и способов. Как будто бы самое настоящее хозяйство. Но только как будто.
Баргузинский заповедник вместе с охотничьим участком при нем занимает площадь в 6.400 км². Для охраны всего этого пространства полагается по штату… 5 егерей. А передвижение в зимнее время, когда главным образом требуется охрана, возможно только на лыжах. И далеко не всякую ночь егерь может провести под ветхой крышей промысловой юрты или балагана. А постоянная опасность! При переправах через бурные горные реки, никогда не покрывающиеся прочным льдом, от снежных обвалов, при столкновении с медведем и, наконец, от пули браконьера. И, пока стража обходит один район, браконьеры, у которых егери всегда под тщательным наблюдением, беспрепятственно громят другие.
Кстати, при столкновениях с браконьерами преимущество чаще на стороне последних: за редким исключением, у браконьеров в руках трехлинейка, тогда как егери обычно вооружены старинной пехотной берданкой. Егери, непочтительно называя свою берданку дурой, иногда предпочитают не брать ее с собой в обход.
Конечно, среди егерей попадаются иногда люди энергичные, аккуратные и добросовестные. Но такие не уживаются: такой человек всегда найдет себе место более покойное, лучше оплачиваемое. Случается и по-другому: идут в егери с определенной целью так или иначе поживиться около соболя.
Как ни плоха охрана, все же иногда задерживает браконьера. Беда в этом для него небольшая: в худшем случае заплатит штраф размером значительно ниже стоимости соболя. Это делает браконьерство в заповеднике предприятием явно выгодным даже и при неблагоприятных для хищника стечениях обстоятельств.
У читателя может возникнуть еще один вопрос: неужели на месте не били тревогу, не сообщали куда следует о положении дела?! Писали… Ответ один: штаты, смета, режим… Вопрос, который Константин Забелин задавал почти век назад, остается прежним: долго ли осталось жить на свете баргузинскому соболю, если его и дальше будут охранять канцелярским путем: по смете, по штатам и с режимом…
Собрали самые знаменитые здания с часами и выяснили, как они работают. Объясняем, где в Иркутске находятся Биг-Бен, у какого механизма есть подогрев и какая стрелка часов весит 30 килограммов.
Гастрономические традиции сибиряков могут удивить даже искушенного гурмана. Рассказываем, где в пирог кладут рыбу с чешуей, какой аналог суши придумали на Байкале и какую закуску любой якут сможет приготовить за 5 минут.
Иркутск постоянно преображается. Его архитектура бережно адаптируется под современные реалии не только благодаря властям, но и бизнесу. Один из последних примеров – здание «Востсибугля». Оказывается, после реконструкции здесь появится еще один этаж. Мы решили разобраться, насколько подобная практика свойственна для города.
Авторы проекта «Энергия преобразований» отыскали потомков создателя Курбатовских бань и поговорили с ними
