Первый Байкальский
С 1985 года, 27 июня, в мире отмечают День рыболовства.
С древнейших времен водные ресурсы являлись для большого числа людей основным источником питания, что и предопределило совершенствование техники добычи рыбы, промысел которой быстро вышел за пределы нужд одной семьи. Это занятие сегодня и источник постоянного профессионального заработка, и настоящая страсть части населения планеты.
Соответственно, на всех уровнях – правительств, коммерческих предприятий, общественных объединений, отдельного человека – необходимо понимание бережного отношения к водной фауне планеты, защиты ее биосистемы. Мы не умаляем экологических проблем, но нельзя постоянно «списывать» все только на них. Во многом именно нещадное истребление рыбы – и в результате непрофессиональной промысловой добычи, и осознанного браконьерства – сделали реальностью исчезновение многих ее видов.
Ярчайший пример тому – падение численности омулевого стада озера Байкал. И неслучайно с 1 октября 2017 года вылов омуля в озере законодательно запрещен.
Никто не может точно сказать, когда на берегах Байкала и впадающих в него многочисленных речек впервые появился человек с примитивным орудием лова. Но произошло это, скорее всего, еще в глубокой древности, что подтверждают археологи, обнаружившие в местах проживания людей (стоянках и городищах) гарпуны, разнообразные рыболовные крючки, грузила из камня, остатки рыбных отходов. Есть и «вторичные» доказательства в виде скульптурок рыб или их наскальных рисунков.
Когда в середине XVII века отряд Курбата Иванова добрался до Ольхона, у коренных его жителей, бурят, наряду с другими занятиями, уже существовали традиции рыболовства. Вместе с мясом и молоком рыба являлась распространенным продуктом питания, при этом, одновременно, и объектом почитания, так как ее очертания встречались в старинных священных изображениях.
Не гнушались рыбкой и «дети Прибайкальской тайги» – тунгусы (эвенки).
Но собственно массовым промысел рыбы, как в Байкале, так и в долинах его рек, стал все-таки после колонизации Восточной Сибири русскими.
Наверное, самое убедительное подтверждение того, что исстари водоемы Прибайкалья отличались многообразием рыбы, которую с успехом добывало местное население, можно найти… на карте региона. Есть и тунгусские, и бурятские, и русские «рыбные» названия.
Самая известная байкальская рыба – омуль – увековечена тунгусами в реках Туркукит и Турка («турку» – омуль, омулевое место), таймень – в реке и долине Сиригли (Ширильды), что переводится как «тайменная», а хариус – в реке Неручанда («неручан» – хариус). Столь любимое туристами озеро Фролиха имеет и второе тунгусское имя – Даватчан. Так обозначают вид редкой красной рыбы – арктического гольца.
Ну а русских названий вообще не перечесть: реки Налимиха и Налимовка, бухты Омулевая и Сорожья, село Осетрово и речка Язовка.
Более или менее предметную информацию о состоянии рыбного промысла на Байкале можно извлечь из источников второй половины XVII века, который связан с активным расселением здесь русского люда. Вместе с ним появились и новые приемы лова рыбы, и более совершенные приспособления для этого.
А про неисчисляемые рыбные богатства рассказывали и писали все путешественники, посетившие по дороге озеро Байкал. Очень живописную картину представил протопоп Аввакум: «Рыба в нем (Байкале) – осетры, таймени, стерляди, и омули, и сиги, и прочих родов много… А рыбы зело густо в нем: осетры и таймени жирны гораздо – нельзя жарить на сковороде: жир все будет».
Нанести какой-либо вред рыбному поголовью тогда еще было довольно сложно. И рыболовство носило сугубо потребительский характер, связанный с обеспечением нужд своего рода, да и населения было крайне мало, соответственно, в больших уловах просто не было нужды.
К началу XVIII столетия ситуация изменилась, что объяснялось, в первую очередь, активным освоением новых земель и развитием торговли. Ко всему, к рыболовству проявили интерес и крестьяне, составившие конкуренцию промысловому люду. Для урегулирования ситуации встал вопрос о закреплении по берегам Байкала и на нерестовых участках впадающих в него рек конкретных рыболовных угодий за определенными рыбодобытчиками.
Но ситуация традиционно разрешалась в пользу богатых и влиятельных лиц. В 40-50-х годах наиболее прибыльные рыбные участки были переданы на откуп графу П. И. Шувалову, работники которого добывали не только рыбу, но и тюленей, жир и кожа которых особо ценились в Китае.
Преимущественное право использования лучших рыболовных мест предоставлялось также казне, крупным торговцам и церковным учреждениям, например монастырям.
Но на рубеже XVIII-XIX столетий рыбные ресурсы были еще по-прежнему велики. В основном путина захватывала осеннее время, когда наблюдалась наибольшая концентрация омуля в устьях Селенги, Баргузина, Верхней Ангары, притоках Чивыркуйского залива и других. В этот период, по словам иркутского летописца П. И. Пежемского, руна (стада) омулей шли в устья с таким шумом, что в рыбацких деревнях лаяли собаки, а в узких протоках рыба образовывала буквально «живой мост».
Почти до середины XIX века Байкал по праву можно было называть озером, наполненным богатейшими рыбными запасами. Среди более чем 50 видов рыбы промысловых была треть, но зато каких! Осетр, таймень, хариус, сиг, омуль… XIX век – нагляднейшая иллюстрация «деяний рук человеческих», ради наживы бездумно сломавших природное равновесие озера. В первую очередь удар был нанесен по поголовью осетра и омуля, которые, собственно, составляли основу всех уловов. Во-вторых, воспроизводством омулевого стада никто не занимался, более того, рыбу буквально вычерпывали из воды именно в период нереста. В-третьих, рыбаки массово использовали орудия лова с мелкими ячейками. В результате попавшая в сети и неводы молодь просто бессмысленно выбрасывалась на берег. В-четвертых, неограниченный вылов рыбы был связан и с крайне несовершенной технологией ее обработки. Заготавливали «про запас», так как часть продукции, плохо засоленной грубой каменной солью, просто не доезжала до торговых рядов в товарном виде. А можно называть еще и в-пятых, и в-шестых…
Прекрасные зарисовки «на тему» давали нам современники, интересующиеся «рыбным вопросом». В частности, правитель дел сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества И. С. Сельский представлял ужасающую картину, характерную для начала 50-х годов: когда омули огромными рунами вошли в верхнее устье Селенги, русло реки в полном смысле было загромождено рыбой. По жребию на первый лов вышла артель Коргинская; когда она закинула сети, то столько попалось рыбы, что едва вытащили двойным комплексом рабочих. В эту первую тоню было добыто 200 бочек. Вторая артель на одном и том же пространстве верхнего устья добывала также в одну тоню 150 бочек, и потом третья – еще 100 бочек. Количество рыбы на этот раз было так велико, что у рыбопромышленников не доставало ни бочек, ни соли, и целые груды рыбы были брошены на берег. Уснувшую молодь или выбрасывали в воду, или сжигали, закапывали в землю, оставляли гнить на открытом воздухе…
Селенгинский и баргузинский виды омуля показали резкое падение своей численности уже в первой четверти XIX века.
Закономерный результат – расширение ареала добычи омуля. В XVIII столетии собственно «морского» промысла, то есть массового вылова омуля в самом Байкале, еще не существовало. В веке же XIX рыбопромышленники «распахнули» ворота Байкала, и в начале 60-х годов вылов омуля в озере давал уже от 1 до 2 млн рублей.
Путина проходила два раза в год – летом и осенью. Летняя, стартовавшая в конце мая, была ориентирована на Байкал и завершалась, как правило, в середине июля. Брали только омуля, порой вытаскивая за одну только закидку неводов до 100 пудов (пуд – 16 кг) рыбы. Главная добыча велась уже в Верхней Ангаре ближе к осени, причем именно во время нереста омуля.
Основное орудие лова – невод, размеры которого постоянно увеличивались. Усовершенствовались и способы добычи рыбы, и с 60-х годов в открытых водах озера стал активно использоваться сетевой дрифтерный лов омуля. Это прием лова, осуществляемый со специальных промысловых судов, дрейфующих по течению и ветру вместе с очень длинной «плавающей» сетью, полотно которой рыба не расценивает как преграду, поэтому сильно натягивает ячеи, намертво в них запутывается без возможности вырваться. Применение этого новшества увеличивало и без того нерегулируемую добычу и, ко всему, имело и серьезный недостаток – повреждение омуля при попадании в сеть и вытаскивании из нее. Следовательно, и здесь бессмысленное уничтожение омулевого поголовья.
К середине 80-х годов упадок омулевого промысла выразился и в уменьшении добычи, и в росте цен. Если в 50-х годах иркутские хозяйки могли купить омуля на рынке от 2 до 5 копеек за штуку, то в конце 70-х уже за 5–10 копеек, а в 80-х цена доходила до 18 копеек за «хвост». Чтобы был понятен порядок цен, уточняем, что отобедать в приличном трактире с алкоголем можно было за 30–50 копеек.
Конец XIX – начало XX века увеличили спрос на омуль, так как возникла предоставленная Транссибом возможность его транспортировки в центр империи. Последствие – очередной нерациональный, хищнический рост добычи при монополии крупных рыбопромышленников.
Естественно, нельзя считать, что местные власти, общественность и даже сами рыбопромышленники не понимали тяжести ситуации. Неоднократно предпринимались конкретные шаги по упорядочиванию рыбного промысла и сохранению поголовья омуля и на самом Байкале, и в его нерестовых реках – Селенге, Верхней Ангаре, Кичере… В 1912 году даже подготовили проект создания специальной Байкальской речной полиции.
Еще в 1816 году краевая администрация установила ряд правил рыболовства в «Положении об омулевом промысле в р. Селенге», но защищали они в основном не омуля, а крупных его добытчиков – от действий неорганизованных крестьян-одиночек, занимающихся рыбной ловлей примитивными орудиями. Но очень важно, что как отдельная мера появился запрет на выделенной территории реки Селенги ловить рыбу во время нереста.
А затем правила стали появляться с завидной регулярностью – 1872 год, 1882 год, 1900 год, 1905 год, 1908 год. Но, к сожалению, они мало согласовывались между собой и повсеместно массово нарушались. И на практике получалось, что на разных участках одного Байкала «работали» разные правила. Было узаконенное понимание ограничения места и сроки ловли омуля во время рунного хода, но сами сроки запретов не совпадали. Но, без сомнения, самой большой проблемой было непонимание центральными властями всей сложности положения с рыбными ресурсами и рыбодобычей на Байкале.
Продолжаем знакомство интересными животными Байкала. На этот раз речь пойдет об умелом архитекторе — ондатре. Этот зверек может есть под водой, «рулить» хвостом и строить двухэтажные жилища.
Откуда взялось название сохатый? Сколько весят лосиные рога? Какой орган чувств развит у лосей хуже всего? Собрали удивительные факты про самого крупного представителя семейства оленевых.
Почему кабаргу прозвали мускусным оленем? Зачем ей такие длинные клыки? Правда ли, что она пьет кровь других животных? Рассказываем удивительные факты про кабаргу — самого необычного байкальского копытного зверя.
Как нерпа попала в Байкал? Зачем ей большие глаза и мощные ласты? Сколько времени она может провести под водой на задержке дыхания? Спросили у доктора биологических наук, профессора ИГУ Аркадия Николаевича Матвеева.
