Первый Байкальский
Мы продолжаем знакомить вас с Людьми Байкала, теми, кто часто остается за кадром, но без кого невозможна жизнь озера. Николай Николаевич Володченков — работник Байкальского государственного заповедника. Уже более 20 лет он заботится о том, чтобы местный музей пополнялся новыми экспонатами, и общается с животными…
Николай Николаевич Володченков идет по тропе Байкальского заповедника – от административного здания, через лес, к зимовью. Деревянный настил тропы сегодня протягивается на 2300 метров. На этом привычном пути у него много дел. Сначала покормить птиц, которые галдят у самого начала тропы на птичьих столовых, – их специально прикармливали, чтобы показывать туристам зимующих пернатых. Потом подать орехи бурундукам: они появились здесь по весне, сразу как сошел снег, смотрели на проходящих людей такими жалостливыми глазами, что не накормить их было просто невозможно. Сегодня зверьки уже привыкли к людям и доверчиво подпускают к себе приезжих туристов. Но тут появляется красавец-соболь и бессовестно начинает есть их орехи. Соболь не из робкого десятка – увидев людей, он не убегает в чащу, а дает себя рассмотреть, он ловко взбирается на ближайшее дерево и позирует для фотографий. Николай Николаевич начинает с ним свою беседу, подкармливая кедровыми орехами под дощатым настилом тропы. После, в построенной для него кормушке, соболь лакомится кедровыми орехами и мясом лося. К такому богатому столу почти сразу же приходит еще один красавец-соболь…
Вот уже два десятка лет Николай Володченков общается с животными. С живыми – на экологической тропе. С чучелами – как экспонатами музея, которые он делает сам.
Родился Николай Николаевич в Белоруссии в 1953 году и уже в шестом классе точно знал, что учиться будет в Иркутске на биолога-охотоведа. «Виноват» был в этом родной дядя. Сам дядя жил в Калининградской области, но всю жизнь оставался страстным охотником. Дядя был душой компании. Обладая красивым голосом, он прекрасно пел, знал много анекдотов и рассказывал увлекательнейшие охотничьи байки. Именно его рассказы о природе Сибири, охоте и вольной жизни на природе помогли маленькому Николаю выбрать свое призвание.
– Сначала я хотел быть просто охотником. Потом узнал, что есть целая профессия – охотовед. Когда подрос, стал искать литературу, готовился поступать. Узнал, что есть институты в Кирове, в подмосковной Балашихе и в Иркутске. Я, не задумываясь, отдал предпочтение Иркутску, это ведь Сибирь, Байкал, тайга, – вспоминает Николай Николаевич сейчас, спустя полвека.
Но до далекой Сибири он смог добраться только в зрелом возрасте – в 26 лет, закончив Гродненское музыкально-педагогическое училище, успев поработать заместителем директора кинотеатра и увлекаясь в свободное время пением. Жизнь шла своим чередом, ничего не предвещало перемен… Но Николай Николаевич вдруг вспомнил о своей детской мечте.
И он поменял все резко и бесповоротно – уволился, собрался и уехал в Сибирь. В 1980 году приехал в Иркутск и пошел поступать на факультет охотоведения. Вскоре пришел отказ: трудовая книжка учителя музыки не вдохновила приемную комиссию. И вот тогда случайный студент в общежитии рассказал ему про Байкальский заповедник. Там не хватало сотрудников лесной охраны. Это был долгожданный шанс. Первого апреля Николай заступил на должность лесника Байкальского заповедника.
Сначала работал в центральном лесничестве «Юбилейное». Потом главный лесничий Михаил Краснопевцев попросил съездить в Таёжное лесничество, которое находилось на южном склоне хребта Хамар-Дабан в живописной долине реки Темник, охранять территорию на время пожароопасного периода – там остался всего один лесник, который по технике безопасности не мог выходить в рейды в одиночку. Николай Николаевич поехал, и ему так понравилась работа, что он остался там на десять лет. За это время поступил и закончил учебу в институте, работал лесничим и пополнял свой таежный опыт.
– Это был 1989 год, перестройка, села в упадке. Уклад жизни в поселке был очень суровый: и мужики, и женщины работали в лесу, возвращались домой – нужно заниматься хозяйством. Люди от такой жизни часто выпивали. Устал я от этой безнадеги и решил уехать. Мой друг как раз в то время обосновался в Ербогачёне, договорился, что мне дадут работу. Так я стал на Катанге заведующим сувенирной мастерской. А мастерская занималась переработкой продукции охотпромысла – выделывали шкуры, камусы, шили шапки, унты. Под моим началом было два цеха. Проработал я там почти три года, у нас были очень хорошие мастера своего дела, которые научили меня таксидермии. Но к тому времени перестройка развернулась в полную силу – и госпромхозы начали рушиться. Приходилось выживать: я работал в РДК методистом, а также дворником, подрабатывал концертмейстером, пел в хоре.
«Не о том я мечтал в детстве», – невольно думал иногда Николай Николаевич. И когда его с 40-летием поздравили коллеги из Байкальского заповедника, он снова решил все бросить и вернуться на Байкал. Работа нашлась в только что созданном отделе экологического просвещения, где он проработал еще 13 лет. Потом перешел в отдел науки – занимался изучением млекопитающих, от бурундука до медведя. Работа спокойная и интересная, с длительными выходами «в поле». Там, в полевых исследованиях, он и встретил пенсионный возраст.
На пенсии не оставил работу мечты – приходит, помогает проводить экскурсии, работает в музее природы, наполняя его экспонатами. Пригодились навыки таксидермиста. Сегодня это главное дело Николая Володченкова.
Музей природы Байкальского заповедника был создан в 1972 году. Музей несколько раз переезжал: сначала было старое деревянное здание в Танхое (сейчас там находится церковь). Потом переехал в жилой 12-квартирный дом – две квартиры отдали под музей. Дом сгорел, удалось спасти немногое. Спасенные остатки экспонатов увезли в Бурятский научный центр, но то, что не сгорело в огне, доела моль. В Танхой, в новое здание административного корпуса заповедника, строительство которого началось сразу после пожара в 2000 году, вернулись единичные экспонаты: кабан, косуля, рысь, пара каменных глухарей, гусь-гуменик, огарь, орлан-долгохвост, соболь – вот, пожалуй, и все. Сегодня в музее более ста экспонатов.
В 2005 году хранилище еще не существующего нового музея заполнилось небольшими работами Николая Николаевича – в основном птицами, куликами да утками. Встал вопрос оформления помещения и организации новой экспозиции. Искали финансирование, выбивали гранты, писали заявки. К тому времени, когда все возможности были исчерпаны, часть выставки уже была готова.
– С чего началось – я уже не помню. Сначала я пополнял коллекцию разной мелочью, это были водоплавающие и хищные птицы. Уток брали у охотников. А ястребы появились весной: когда идет пролет, их приносят погибших с автотрасс и железной дороги, – вспоминает Николай Володченков самое начало восстановления музея природы. – Потом появились белки. Единственная проблема – до сих пор нет у нас зайца, их мало осталось, редкость. В 80-м году прошлого века, когда я приехал, можно было лыжи не надевать, ходить по заячьим тропам. Потом, видимо, от перенаселения, произошла эпизоотия, и их стало мало. Сейчас лисы контролируют их численность и не дают сильно размножаться. У нас был заяц, оставшийся после пожара, но до того чумазый от гари, что его невозможно было отмыть. Зато лисиц много, и в музее их две штуки.
У музейного медведя – своя история. В октябре 2009 года его сбила машина. Микроавтобус от такой утренней встречи улетел в кювет. Медведь убежал, и все про это забыли. А в январе следующего года пошла патрульная машина по льду реки Темник в западном направлении, и водитель увидел след – медвежьи лапы и следы волочения, словно зверь кого-то тащил. Сотрудники прошли по следу и увидели печальную картину: медведь стоял на передних лапах, а заднюю, парализованную и уже отмороженную часть тела, тащил за собой. Пришлось мишку избавить от мучений. Во время патологоанатомического исследования выяснилось, что машина травмировала только заднюю лапу. Но где-то на перевале он неловко прыгнул, и не выдержал позвоночник, для которого столкновение с машиной тоже обошлось не без последствий.
Волка заказывали специально, просили местных охотоведов привезти экземпляр с облавной охоты. Так в музей попал разбойник, который охотился на лошадей у побережья Байкала. Охотник попался охотникам.
Так же охотники принесли росомаху и рысь – последняя попала в музей прямиком из капкана. Еще более печальна судьба одной ласки – она пряталась под бревном, которое стали поднимать местные жители, внезапно выпрыгнула, все испугались и бревно уронили прямо на нее.
По сути, сегодня музей – это детище мастеровых рук Николая Николаевича Володченкова. А богатая экспозиция, экспонаты которой «расселились» практически под самый потолок, продолжает пополняться…
На озере Байкал завершился масштабный экомониторинг. В нем участвовали биологи, токсикологи, экологи, генетики из 10 крупнейших научных институтов России. Мы поговорили с руководителем экспедиции Михаилом Колобовым и узнали, какие «злодейские» водоросли пришли на смену спирогире, где самые чистые и загрязненные места на Байкале и как микропластик убивает обитателей озера изнутри.
Электромобиль лучше обычного авто? Бумажные стаканчики и пакеты безвредны для окружающей среды? Если носить хлопок и экокожу, можно спасти планету? Разбираем распространенные мифы об экологии с экспертами.
Куда сдавать вторсырье и ненужную одежду, что делать с лишней едой и старыми книгами и как можно позаботиться о Байкале – рассказываем в обновленном «зеленом» путеводителе по Иркутску.
Как спланировать каникулы на природе без вреда для нее? Можно ли отнести посещение фермы или тур на квадроциклах к экотуризму? Как превратить обычную пробежку в экологичную? Спросили у Валентины Межецкой, автора книги «Походы без вреда для природы».
