Первый Байкальский
Документальный фильм с таким названием выпустил Greenpeace. В нем эксперты рассуждают о проблемах, которые приводят к стремительному загрязнению озера. В их числе – «дырявые» септики, фосфатные порошки и неконтролируемый туризм
Российское отделение Гринпис выпустило 20-минутный документальный фильм, в котором попыталось охватить все проблемы, подрывающие «экологическое» здоровье Байкала. Ученые и общественники называют среди главных угроз застройку берегов озера, пластиковое загрязнение, размножение вредных водорослей, отходы БЦБК. И вместе с тем предлагают конкретные решения.
– Мы наблюдаем полномасштабный экологический кризис. Мы видим, что нанесен удар по «фабрике по производству чистой воды». И самый опасный процесс – это процесс застройки берегов, – считает Виталий Рябцев, орнитолог, кандидат биологических наук. По его наблюдениям, с каждым годом признаки загрязнения мелководной зоны вблизи населенных пунктов становятся все более наглядными и ощутимыми.
На берегу озера находится более 100 поселков, в которых сотни тысяч людей живут, отдыхают и… непрерывно производят отходы.
– Тема туризма продвигается, а условий для туризма нет. Очистных сооружений нет, а если и есть – то старые, которые не соответствуют регламентам и требованиям для очистки воды. Фактически нет ни одних нормально работающих, которые бы соответствовали всем параметрам, – заявляет Марина Рихванова, эколог, биолог и экоконсультант, сопредседатель Международного социально-экологического союза.
Ее слова подтверждает Ирина Орлова, доктор экономических наук, ученый секретарь научного совета СО РАН по проблемам озера Байкал: «Очистных сооружений 13 штук, и ни одно из них не соблюдает даже свои технические параметры, не говоря уже о нормах допустимых воздействий, которые есть для Байкала. Это самая главная проблема».
Люди, которые никогда не были на Байкале, могут подумать, что жидкие стоки сбрасываются напрямую в озеро. На самом деле, все обстоит немного иначе:
– Не надо полагать, что у нас нет очистных и реки нечистот сливаются в Байкал. Нет – [у нас] грунтовый сток. У нас септики как устроены: вывозить некуда, значит, септик без дна. Грубо говоря, дырявый. И все через грунтовый сток идет в озеро, – объясняет Андрей Федотов, доктор геолого-минералогических наук, директор Лимнологического института СО РАН.
Результаты загрязнения туристы уже испытали на себе. В популярных местах отдыха (например, на пляжах Ольхона) не первый год вводится запрет на купание, так как вода не соответствует нормам по микробиологическим показателям. И это – в озере с чистейшей водой.
Ирина Орлова предлагает ограничивать турпоток исходя из мощностей канализационно-очистных сооружений: «Самое главное и первое, что мы можем сделать, – это строительство очистных сооружений на берегу Байкала и систем канализования стоков. Нет КОСов – нет развитию туризма».
В результате этого загрязнения и насыщения воды биогенными элементами (этот процесс называется эвтрофикацией) в Байкале разрастаются чужеродные, нетипичные для него водоросли. Например, спирогира. Они вытесняют естественные виды эндемичных растений и животных.
Водоросли распространяют так бурно из-за попадания в воду фосфатов, которые содержатся в составе многих моющих средств.
– В 2012 году мы проводили экспедицию, взяли проб 40 в разных точках Байкала. Везде, где было превышение по фосфатам, одна и та же эта картина: куча водорослей, и спирогира, и жгутиковые, и одноклеточные – в общем, целый комплекс жизни, который характерен для органического загрязнения, – продолжает Марина Рихванова.
– Фосфаты – это ведь удобрения, которые попадают в озеро и дает основу для развития той же самой спирогиры, – поясняет Олег Тимошкин, доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией биологии водных беспозвоночных в Лимнологическом институте СО РАН. – Надо срочно принимать закон о том, чтобы применение фосфатосодержащих порошков запретили.
Такой законопроект, кстати, недавно внесли на рассмотрение в Госдуму. Запрет может коснуться синтетических моющих средств и товаров бытовой химии, в составе которых содержится более 5% фосфатов и фосфонатов.
– В разных странах мира с озерами происходила аналогичная ситуация. В частности, в Японии на озере Бива, – приводит пример Марина Рихванова. – Отказаться [от фосфатов] несложно, потому что на рынке есть масса моющих бесфосфатных средств. Фосфаты добавляются для смягчения воды, а на Байкале зачем это надо? На Байкале и так вода мягкая.
Еще одна наболевшая тема – отходы БЦБК. Целлюлозный комбинат в Байкальске перестал работать еще в 2013 году, но оставил после себя печальное наследие – 6,5 млн тонн отходов, загрязняющих Байкал. Они хранятся в 14 шламонакопителях в непосредственной близости от озера.
Предложения по ликвидации отходов вызывают вопросы у научного сообщества. Складывается ощущение, что в погоне за прибылью компании могут только навредить экологии озера.
– БЦБК с 2013 года стоит, а воз и ныне там. Мы не знаем, какую технологию [ликвидации отходов] выбрали, был ли конкурс, какие изыскания проведены, – говорит Андрей Федотов, директор Лимнологического института СО РАН. – Подрядчики меняются часто. Последний говорил, что в ноябре должны получить технологию, в декабре опробовать, пройти госэкспертизу. Проблема в том, что технологию можно придумать в пробирке, она будет работать, а как сделать промышленные испытания? Не будет ли эта технология нарушать те нормативы, которые приняты в центральной экологической зоне?
Ученый секретарь научного совета СО РАН по проблемам озера Байкал Ирина Орлова подчеркивает, что представители Академии наук критически относятся к той работе, которая сейчас проводится по ликвидации отходов БЦБК: «Она проводится в интересах определенных структур и небезопасна для Байкала». Люди борются за деньги, а не за чистоту Байкала, считают эксперты.
Резюмируя все мнения и предложения экспертов, Greenpeace считает, что озеро Байкал нуждается в следующих ключевых решениях:
– срочная корректировка федеральной системы мониторинга Байкала;
– запрет на застройку нетронутых территорий;
– оценка и регулирование реальной туристической нагрузки с последующим ограничением и даже запретом на рост турпотока;
– запрет на сброс сточных вод в озеро;
– контроль за вывозом отходов и работой очистных сооружений;
– постепенная замена и запрет использования пластиковой (и особенно одноразовой) посуды;
– запрет на продажу моющих средств с фосфатами;
– прозрачность технологии ликвидации отходов БЦБК.
«Всегда нужно рассматривать два Байкала: мелководный и глубоководный. Мелководный занимает всего 5% от всего объема озера, с ним связаны основные проблемы. В глубинной части мы не видим каких-то критических изменений , – подытоживает Андрей Федотов, директор Лимнологического института СО РАН. – Но если что-то случится с глубоководным Байкалом, то процесс станет необратимым».
Все это придумал инженер Максим Герьятович. Он живет в Иркутске и старается помочь Байкалу своими изобретениями. Недавно он выиграл грантовый конкурс экопроектов Эн+ — теперь вместе со школьниками проводит эксперименты в лаборатории возобновляемой энергетики. «Первый Байкальский» побывал в этом секретном месте.
Откуда у клещей энцефалит? Всем ли нужна прививка? Можно ли заливать «обидчика» маслом? «Первый Байкальский» собрал простые, но неочевидные вопросы про клещей и задал их Ирине Викторовне Петровой – руководителю Центра диагностики и профилактики клещевых инфекций Иркутска.
В мае 2020 года в Иркутске открылось экопространство «Green Bag» – там продавали экологичные товары и принимали 60 видов отходов. На прошлой неделе экопространство закрылось – в помещении закончилось место для вторсырья. Теперь основатели «Green Bag» Никита и Наталия Васильевы хотят запустить единый экоцентр в Иркутске. Каким он будет и как помочь проекту?
Собрали лучшие программы для добровольцев: можно строить тропы, кольцевать птиц, освещать молодежный форум, сортировать мусор или устроить себе «цифровой детокс» в арт-резиденции. Места на некоторых проектах уже заканчиваются.
